– Я ощущаю запах Одарённой, выдай её или симпатичная блондинка будет развлекать нас, пока ты этого не сделаешь, – иерархическим голосом прорычал темноволосый. Его глаза были черными и серыми, указывая на природу Фейри, даже в пять лет, я могла сказать, что они – зло.

Я поворачиваюсь на то место где сижу я-малышка, она должна была отвернуться. Она должна было что-нибудь сделать, драться, кричать, дать что-то, что они требовали от родителей.

Но она просто сидела там, за решеткой, наблюдая за ужасом происходящего. Я впиваюсь в нее взглядом, будто это может заставить ее что-нибудь сделать, это случилось так давно. Никогда и ничего не меняется.

Мама вскрикнула, когда они обрушились на нее, один, который держал веревки, напал на отца. Я – их слабость и они это знают.

Они не могли драться, использовать магию не разрушив дом и сохранив меня в безопасности, у них не было баланса, слишком далеко от лей-линий, в использовании которых они нуждались. В конце концов, это лишит их жизни.

Послышалось больше криков, когда моего отца привязали к деревянному стулу, оставляя беспомощным что-либо сделать, кроме как наблюдать, как они разрывают мою маму.

Он пытался бороться с ними, чтобы добраться до моей матери. Это было, когда все стало совсем отвратительно. Звук дерева, ломающего кости, трудно забыть, хруст тошнотворный и незабываем.

Кровь повсюду.

От того, как отец пытался позвать маму, у меня перехватило дыхание. Я хочу остановить поток воспоминаний. Не хочу на это смотреть. Я проскользнула остаток пути до пола. Это слишком много.

Глава 8

Малышка не осознавала, что происходит, видя лишь то, что плохие существа причиняют боль ее родителям. А не то, что четверо Фейри насиловали ее мать, лишая разума и убивая её душу. Она не могла знать, что побои и переломы – это пытки, чтобы заставить ее отца говорить. Что ее мама кричала и от боли и удовольствия.

Ругань ее отца перекрывала крики, но не все.

Шок удерживал ее взгляд на ужасе, происходящим с ними.

Дубинка вновь и вновь обрушивалась на ее отца, а мама кричала и стонала пока с ее губ не стали срываться лишь стоны.

Когда последний мужик слез с моей мамы, я наконец, могла рассмотреть ее красивое лицо. Ей не было больно, ее разум сломали. Она умоляла о большем, хотела еще того, что они с ней делали.

Желчь подкатила к горлу, я была ребенком, и только сейчас поняла, что произошло.

Моя мать ласкала себя и выше задрала белую юбку. Она умоляла их закончить начатое с ней, и продолжить изнасилование. Она слабела. Отец кричал на нее, пытаясь достучаться до ее разума, он был в ужасе от того, что она делала.

И все же он сказал ей, что не винит, и всегда будет любить и понимает.

Ему нанесли еще один болезненный удар дубинкой. Этот попал в лицо. А я стояла за решеткой и прикрывала руками рот. Глупая малышка. Слабая малышка.

Всего лишь одно долбанное слово от матери и этого можно было избежать. Всего лишь один шепот, и они могли умереть. Всего лишь один...

Еще один удар и в комнате остались лишь звуки смешков Фейри и бормотание матери, которая умоляла их прикоснуться к ней.

Я повернулась с места где сидела на коленях, наблюдая как ребенок, которым я была, поднял свою маленькую светлую головку и вытер бесполезные слезы, что стекали по щекам.

Если бы я была сильнее.

Если бы не была так слаба.

У меня все еще были бы родители.

Я заметила новоприбывшего Фейри – не уверена какого вида он был, но он начал спорить с тем другим, который терзал мою семью, высокий Темный Фейри, который казался лидером группы улыбнулся, не впечатленный возмущением новичка.

– Этого не должно было случится. Предполагалось, что мы только допросим их и заберем Одарённую! А вы что сделали? – сердито аргументировал новый Фейри.

– Подвергли их допросу. Слабый дурак никогда бы не согласился вернуть Одарённую. Он довел нас до этого, изменив свое решение! Может теперь все пойдет своим чередом, и мы отправимся на войну, что давно должно было произойти, – он скользнул ближе к моей матери. – Ты застрелишь любого человека, который войдет в эту дверь, шлюха. – Он улыбнулся своей холодной, безжизненной улыбкой и прошептал свои бессердечные слова в ухо моей матери.

– Да, – тихо прошептала моя мать в ответ.

Ее глаза сверкнули на кровавый комок, который был моим отцом. Он не был мертв, но малышка не знала этого, она ждала.

Не знаю, как долго я ждала, спрятавшись в тайном месте, или сколько времени прошло, прежде чем я оттуда выбралась. Тогда мне казалось, что прошла целая вечность.

Я наблюдала как Фейри разносили дом на части, они что-то искали, обшаривая повсюду. Время шло, но я все еще не смела двигаться или раскрыть рот, где моя рука сдерживала крики. Я услышала, как закрылась дверь, но по-прежнему не выходила.

Мама держала пистолет, который они ей дали. Серебро ловило солнечные лучи, проникающие через окна. Когда я наконец-то выбралась, мама просто на меня посмотрела. Не уверена, что она не застрелила меня только потому, что я не прошла через дверь.

Она была жива, но ее разум абсолютно пуст. Словно чистый лист. Никаких воспоминаний о нас не осталось внутри ее разума. В ее глазах не было узнавания. Ничего.

– Мамочка, – прошептала я.

Она повернулась, подняла пистолет и навела его на меня. Я не отступила, не дрогнула.

– Мамочка, пожалуйста! – Мой голос задрожал. Глупое дитя, не видело, что она ушла, не понимала, что ее мать превратили в ЗПФ (Зомби Порожденные Фейри).

– Син... – позвал отец приглушённым голосом, он задыхался от крови, что сочилась из его рта.

– Папочка? – Я двинулась к нему, но пистолет последовал за мной.

Я остановилась, взглянула на дуло пистолета. Глаза затуманило слезами. Я чувствовала, как жизнь покидает моего отца, с каждой попыткой произнести больше слов, его дыхание становилось слабее.

– Никогда... не забывай, Син... секрет... наш секрет... никогда не забывай, – его глаза закатились, малышка пыталась осознать его слова, с трудом понимая, почему он уставился куда-то в потолок. В тот день, он умер на моих глазах. Она не понимала смерти, но поймет.

Какой секрет? Я никогда не понимала этой части, или того что он мне сказал.

Малышка повернулась, возвращаясь к матери, которая все еще целилась в нее из пистолета. Вскоре, она собиралась нажать на курок. Ее палец уперся в спусковой крючок, пустые глаза ничего не видели.

– Мамочка, пожалуйста, я буду хорошей! – зарыдала малышка.

Раздался выстрел.

Я смотрела как рука малышки толкнула воздух и отклонила пулю.

Та вернулась туда, откуда пришла.

Брызнувшая кровь покрыла мое лицо. Я стояла там и смотрела на нее, не издав ни звука. Единственным звуком в комнате было биение моего сердца наполненного магией. Я убила свою мать. Вместо того, чтобы выбить пистолет из ее рук, я её убила.

Я смотрела на малышку, которой когда-то была, на то, как опустились ее плечи, и она рухнула на пол, пытаясь понять, как исправить свою мать. На мой взгляд, мне было пять. В тот день я узнала новые слова. Смерть, разрушение, отчаяние и самое главное, я научилась ненавидеть.

Я смотрела, как она изо всех сил пытается подняться, падая и скользя в крови вокруг мёртвого тела. Она услышала шум, открылась дверь. Она подняла защитный щит, который должна была использовать, чтобы спасти их, если бы была сильнее, быстрее. Умнее.

Мари закричала пронзительным голосом, когда увидела весь ужас в комнате. Я вздрогнула, когда маленькая я повернулась, покрытая кровью матери. Я не пустила Мари через защитное заклинание, а она не была сильнее малышки, которой я тогда была.

Олден показался позади нее, его вздох действовал мне на нервы.

– Синтия, ты ранена? – Спросила Мари чистым и низким голосом.

– Моя мама сломалась. А папа спит, – сказала пятилетняя девчушка, словно это было правдой, но она знала лучше. Уже тогда она знала, что ее родители мертвы. Она чувствовала их потерю внутри себя, там, где когда-то была любовь, теперь была смертельная пустота.